Довоенный Эликманарский район
Тогда, в 30-е – 50-е годы прошлого века, Чемальский район назывался Эликманарским. В районе было, как я помню, около 30 сел. Например, Чепош, Нижний Чепош, Верх-Чепош. К Бешпельтирскому сельскому совету относились села Каратрук, Елёнду, Уйтушкен, Чичка. Потерялись сегодня большие села Унгурёк и Каракол за Кемчиком. Нет сел Чобы, Бийка, Толгоёк за Аюлой, Верх-Аюла, Кендирлю и других.
В каждой деревне был колхоз со своей администрацией, хозяйством, своими трудовыми мастеровыми людьми. В колхозах расширялись посевные поля, с которых снимали богатые урожаи ржи, ячменя, овса, проса и гречихи, твердых сортов пшеницы, особенно в сёлах: Бийка, Чобы, Куюс и Эдиган. В колхозах увеличилось поголовье крупнорогатого скота, увеличились табуны лошадей. После революции, гражданской войны народ, наконец-то, стал жить лучше (мы все тогда были уверены, что стали жить очень хорошо).
В районе, кроме колхозов, были организации, учреждения, промартели: в Чемале – горноклиматический санаторий, в Аскате – эколого-этнографическая экспедиция со своим крупным подсобным хозяйством, в Аскате же был лесозаготовительный пункт, занимавшийся валкой и сплавом леса до Бийска, в Эликманаре – промартель, объединявшая цеха Чепоша, Узнези, Куюма. В эликманарский пункт «Заготзерно» сдавали зерно из всех колхозов. В «Заготживсырье» охотники сдавали меха, колхозы свозили свое сырье: шкуры крупно-рогатого скота. Был и райпотребсоюз со своими магазинами и базой промышленных товаров. Было в районе несколько масло-сырзаводов: в Куюме, Унгурёке, Узнезе. Узнезинский находился тогда выше деревни, по реке в сторону Бешпельтра. Все заводы выпускали сыры высокого качества – сорта Советский, Голландский. Очень крупный специализированный завод в Эдигане производил не только масло и сыр, но и большой ассортимент молочных продуктов. Долгое время здесь работала Когонекова Татьяна. Такой же завод был и в Чепоше, где тоже производили масло, сыр, брынзу, другие молочные продукты: сметану, варенец, молочную закваску, творог, а по праздникам даже мороженое. Директором завода был Юрий Йоргович Шнейдер. Позже всех построили Бешпельтирский маслосырзавод. Председателем колхоза был тогда Рагулин Василий Никитович из Чепоша. Он обратился к чепошским строителям, чтобы те поехали помочь строить завод. Бешпельтир объединял 5 колхозов, молока много, возить до Узнези не выгодно: 12 км по плохой дороге, на телегах, молоко скисало. Так чепошские строители: Осипов Т.Т., Носов И.Ф., Тозыяков Н.А., Воробьёв Н.Г., Каташев К. – помогли бешпельтирцам построить маслосырзавод. Председатель уговорил Осипова Трофима Терентьевича переехать в Бешпельтир организовать колхозную кузню. Кроме кузницы и маслосырзавода возвели и мельницу выше села Каратрук. В Чепоше мельница была уже давно. Были они и в других сёлах: Эликманаре, Аносе, Куюсе, Эдигане и даже на маленькой речке Бийке. Позже, в годы войны, мельницы спасали нас от голода. Чтобы отправить посылкой сушёную картошку на фронт, картофель чистили, варили впросырь, резали на дольки, сушили. А вот очистки оставляешь, моешь, сушишь – и на мельницу. Получаешь муку картофельную. Мы приносили высушенные плоды черёмухи, боярки и просили кузнеца Колонакова, чтобы он помолол. В годы войны мужчин на селе мало, вот и был Елисей Алексеевич и кузнецом, и мельником.
«Если завтра война…»
Говорят, эту песню в нашу деревню привезла Анна Алексеевна Тельгерова, уроженка села Верх-Чепош. В 30-е годы люди страдали завезёнными заболеваниями: брюшным тифом, оспой. Чтобы остановить эпидемии, были организованы краткосрочные курсы, на которых обучали ставить прививки. На этих курсах обучились двое из Верх-Чепоша и стали оспопрививателями – Тельгеров Алексей Алексеевич и его дочь, Анна. С 1939 года Анна Алексеевна была уже инструктором ОСОАВИАХИМа. Однажды она привезла в деревню противогазы и новую песню, организовала кружок «Готов к труду и обороне». Вскоре кружки были в каждой деревне, взрослые учились надевать противогазы и как вести себя в случае военных действий, как помочь друг другу защитить себя и тех, кто рядом – детей, стариков. По вечерам пели песни времён гражданской войны, первых пятилеток «Дан приказ ему на запад», «А ну-ка, девушки», зазвучала и новая – «Если завтра война, если завтра в поход»…
Война
Всем известны теперь газетные строки и сообщения радио: «гитлеровская Германия», «вероломное нападение прервало мирный труд нашего народа», «реорганизация хозяйства на военный лад», «Всё для фронта, всё для победы». Я помню, как страх, отчаянье и тревога охватили всех нас в тот летний день 1941 года. Война страшна и тем, что застигает разом всех. В нашей деревне у многих в доме было радио. Тот, кто услышал о начале войны, спешил сообщить эту тревожную новость другим. Кто-то слушал сообщение возле громкоговорителя, в центре села. Председатель сельсовета Литвиненко отправил нескольких мальчишек на полевой стан, чтобы колхозники, оставив работу, пришли в село. Вот прискакал верхом на коне представитель из военкомата. Прибыли уполномоченные из райкома партии и аймакисполкома.
Возле сельского совета собирались угрюмые мужчины. Перешёптывались… Все люди побросали свои дела. Перепуганные женщины плакали. Дядя Коля Тозыяков сколачивал трибуну. Не успел он прибить последнюю ступеньку, как представитель из военкомата, взбежав на трибуну, начал речь. Он призывал народ:
– Встанем все на защиту Родины! Это святой долг каждого!
– А чего ждать! – говорил Константин Каташев, – я уже готов немедленно пойти на фронт!
Многие мужчины, не дожидаясь повестки, шли к сельсовету уже с готовыми котомками. Кто-то вспоминал гражданскую войну, не так давно это было. Всего лет 20 прошло… Появились конные упряжки. Начались проводы родных и близких на фронт. Дядя Ваня Носов играл на гармошке. Плясали, пели, плакали. Никто не знает, вернутся ли живыми те, кого сейчас провожают. Почему-то горели костры у шоссейной дороги. Показалась машина. Это газогенераторная полуторка из райцентра. В кузове новобранцы. Машина постояла минут 10 и пошла. За ней вереницей тронулись конные упряжки, увозившие на фронт наших дедов, отцов, братьев. Многие добровольцы шли пешком вслед за обозом. Надо было спешить до города Бийска, там формировались эшелоны на фронт. Из верхних сёл: Куюса, Эдигана, Чемала и других - шли мимо нас добровольцы. Мы провожали их дотемна. Мальчишки и девчонки поддерживали огонь в кострах, подбрасывая хворост. По шоссе шли и шли новобранцы, ехали на телегах. Им, уходившим в темноту и неизвестность, мы кричали прощальные слова: «Возвращайтесь с победой!»…
На следующий день мы узнали, что из нашего района отправляются на фронт девушки. Из Чепоша добровольно ушли на фронт в первые дни войны учительница физкультуры Ольга Николаевна Вышинская и медсестра Валентина Федотова, из Узнези - две сестры Валентина и Вера Кучины, Ольга Федюхина. Девушки из Верх-Аюлы и Верх-Аноса сопровождали до Бийска лошадей для конармии Буденного.
Ещё продолжались проводы родных и близких на фронт, а в окраинные регионы нашей Родины уже срочно эвакуировались заводы и фабрики. В 1942 году Горьковские швейная и обувная фабрики работали в Бийске. А из Бийска военный кожевенный завод эвакуировали в село Узнезя Эликманарского района.
Узнезинский кожевенный завод
На устье речки Узнезинки расположился большой кожевенный завод, в нём два цеха. В одном выделывали кожу для обуви, в другом – выделка овчин для армейских полушубков и тулупов. На заводе работало 300 – 350 человек: людей присылали из каждого колхоза, из каждого села. Директор завода Масленников Борис Константинович, мастера: Табакова Анна Макаровна, Тозыякова Кристина Васильевна и наша мама Суразазкова Мария Григорьевна – отвечали за качество изделий. Готовая кожа из 1 цеха поступала в Бийскую обувную фабрику, овчинный цех поставлял готовую продукцию в Бийскую швейную фабрику и в Эликманарский пошивочный цех.
Эликманарский пошивочный цех
Здесь шили солдатские полушубки для солдат, тулупы для партизан, фуфайки, стёганые штаны, шапки-ушанки солдатские, верхонки, портянки и обмотки.
Дети на кожевенном заводе
Кроме взрослых, на заводе работали и дети. Их было около ста. Чем они занимались? На обувь идёт конская шкура и шкуры крупно-рогатого скота. Снятый с этих шкур ворс надо вымыть и просушить, просеять через решето. Нужно вымыть шерсть, состриженную с овчин. Всё готовое нужно упаковать в мешки и отправить в Эликманар. Кроме того, на заводе требовалось большое количество дубящих веществ. Для этого идёт таловое лыко. А для того, чтобы кожа была мягкой, влагоустойчивой, её нужно пропитывать дёгтем. Дёготь выгоняют из бересты. Вот девчонки и мальчишки идут в лес драть бересту, по берегам рек драть таловое лыко. Сушёное лыко мололи на мельнице, бересту закладывали в корчагу, гнали дёготь. Корчажки эти устанавливали по берегу Катуни, поближе к заводу. Ещё в обязанность детей входило содержание территории завода, его цехов и складских помещений в чистоте и порядке.
Эликманарский и Узнезинский валяльно-пимокатные цеха
Тот ворс, с конских и коровьих шкур и с овчин, который дети мыли и сушили, шёл на кошму. В валяльно-пимокатном цехе валяли валенки для солдат и кошму. На фронте кошма использовалась повсюду как утеплительный материал, но главное – она нужна для подседельников и хомутов. Это и всю конскую сбрую изготовляли рабочие эликманарского шорного цеха. Шорники доводили до конца поэтапную работу столяров и кузнецов, изготовлявших каркасы для сёдел и хомутов. Сырьё на завод поставлялось не только из сёл района, но и из далёкой Монголии.
Караваны из Монголии
Декабрь 1942 года. На дворе 40-градусный мороз. В те годы зимы были очень холодные. Старшеклассники на школьном дворе пилили дрова. Вдруг морозный воздух зазвенел собачьим лаем. Это деревенские собаки почуяли, а потом и увидели невиданных ранее животных. На собачий лай из домов выскочили люди, школьники побросали работу, все ринулись к дороге, по которой длинной вереницей, высоко подняв головы, важно шли верблюды, навьюченные огромными тюками. Меж тюков в тёплых обшитых синей тканью тулупах, заиндевелых шапках сидели погонщики-монголы. Лай, крики, возгласы, а караван молча движется мимо нас в сторону Узнези. Солдат Усть-Семинского военного гарнизона, сопровождающий караван объяснил: «Эти караваны идут из Монголии. Везут шерсть и шкуры в Узнезю на кожевенный завод. Дружественная Монголия оказывает помощь нашей стране: поставляет на фронт мясо и масло, а на заводы – сырьё». Директор завода Борис Константинович с удивлением и благодарностью заметил, что с овчин не срезаны курдючные хвосты. В Монголии были такой породы овцы, в курдюках которых откладывалось по 300 – 500 граммов жиру. Оформив приём сырья, директор велел отрезать от шкур хвосты, поставить всё на учёт. Затем этот жир выдавали бесплатно рабочим завода.
Кузнецы района
Эликманарский райпромкомбинат объединял кузнечные цеха сёл: Аноса, Аюлы, Эдигана, Куюса, Эликманара, Узнези, Бешпельтира, Чепоша. В первую очередь от кузнецов зависела вся полевая работа. Кузнецы и молотобойцы выполняли работу военного значения: подготавливали и вовремя ремонтировали плуги, грабли, сенокосилки, молотилки – чтобы в сроки прошли весенне-полевые работы, чтобы вовремя были убраны с полей хлеб и сено в уборочную страду. Если столярный цех выполнял всю работу по дереву: здесь гнули дуги, собирали параконные брички, бондари из кедра делали бочки, из берёзы ящики под масло – то кузнецы оковывали эти брички и бочки. Кроме того, некоторые кузнецы: Березиков Владимир в Куюсе, Осипов Трофим в Бешпельтире, Наточин Яков и Елисей Каланаков в Чепоше, Мельников Пётр в Узнезе, Бадин Василий в Аносе – выполняли особый заказ для фронта – каркасы для кавалерийских сёдел, на которые шорники потом натягивали выделанную в Узнезинском кожевенном цехе кожу. Каждый из них был мастером на все руки. Например, Наточин Яков Фёдорович, запомнился чепошцам ещё и тем, что первым развёл яблоневый сад. А Каланаков Елисей был ещё и мельником. Кузнецов не брали на фронт, на них была бронь. Однажды Пётр Иванович Мельников пешком отправился в военкомат проситься на фронт: «Мужиков в деревне нет уже, почти все на фронте, а я дома». На фронт не пустили, ещё раз объяснили, что фронту он нужнее здесь, дома. В каждой кузне работало по 6 – 8 человек. Кузнечный цех возглавлял тогда Зырянов Степан Иванович. Хочется сказать ещё об одном кузнеце. Это Вася Мельников. Ему едва исполнилось 12 лет, когда он пришёл помогать своему отцу Петру Ивановичу. Вася проработал в Узнезинской кузне 12 лет. Окончил всего 2 класса, учиться было некогда, но после войны уже стал самоучкой-киномехаником. Долгое время проработал киномехаником, а затем выучился на шофёра. На пенсию вышел уже связистом. Сейчас Василий Петрович Мельников живёт в Эликманаре, ему за 80 лет.
Чепошский столярный цех изготовлял параконные брички и бочки под солонину, каркасы сёдел, лыжи для солдат и многое другое. Во всех колхозах района кроме зерновых культур, выращивали овощи: картофель, капусту, морковь, свёклу, тыкву, огурцы и помидоры, которые солили, потом заполняли ими кедровые бочки. Приходили машины ЗИС-5, увозили бочки с солониной и мешки с овощами. Работали в столярном цехе Каташевы, Поповы, Матвеевы, Сластёнины, Ширяевы, Тозыяковы и многие другие люди, о которых нужно помнить. Возглавлял этот цех Баздырев Александр Сергеевич.
Куюмский смолокуренный цех поставлял на фронт древесный уголь, смолу, скипидар, пихтовое масло, дёготь. Всю продукцию, кроме дёгтя, получают в один раз. Закладывают древесину в земляные печи - корчаги, пока смола, скипидар, пихтовое масло гонится, получают уголь. Полученный уголь затаривают в большие рогожные мешки. Уголь нужен на фронте для полевой кухни, смолы, скипидар и пихтовое масло – в госпитале, дёготь использовался в каждом конном обозе как смазочный материал и как лекарство для лошадей. Бригадиром цеха был Бичаков Иван Александрович, мастером Мельников Иван Иванович.
Солдатская махорка. Бийская табачная фабрика.
Прежде, чем поставлять сырьё на фабрику, его надо сначала вырастить на колхозных полях и частных огородах. Табак – растение теплолюбивое, его нельзя выращивать там, где бывают ранние заморозки, поэтому его выращивали в Майминском и Эликманарском районах. Под руководством старших девчонки и мальчишки весной высаживали на полях рассаду под дождь. Во время цветения пасынковали. В определённое время нужно снять листья, зашнурить и повесить, чтобы высохли, затем квасить, нужно успеть до заморозков вырубить стебли и высушить. Во время пасынкования на табачных плантациях голодные дети часто падали в обморок от угарных испарений. Готовую продукцию с полей и огородов осенью сдавали на склады сборного пункта. Потом приходила газогенераторная полуторка и увозила табак в Бийск на табачную фабрику, где выпускали знаменитую солдатскую махорку. Где-то в 1944 году в район завезли семена американского табака. Семена раздали по колхозам, попробовали сеять, но этот сорт не прижился. Стебли американки очень высокие, чтобы пасынковать не достаёт роста не только ребёнку, но и взрослому. Листья узкие, вялые. Срубили стебли вместе с листьями, высушили и отправили в Бийск, на этом поставили точку.
Дети войны
Вместе с взрослыми трудились и дети. Всего не напишешь в одной статье. Приведу два-три примера. Вот Коля Аргоков. Ему 12 лет, он пахарь чепошского колхоза им. Калинина. Не хватает Коле ни роста, ни сил, чтобы надеть хомут на лошадь. Ему помогают два-три подростка. А ещё лучше, если рядом окажется его дед, Аргоков Илларион Васильевич. Дед очень занят, но он помогает внуку запрячь лошадь и поставить плуг в полосу. Каждую весну, всей силой налегая на плуг, Коля пашет поле под пшеницу; летом на косилке косит траву, сено высохло – работает на конных граблях, он же возит волокуши с сеном; поздней осенью вместе со всеми молотит хлеб. Днём сидеть за партой времени не было. Учились вечерами до глубокой ночи. Так, учась вечерами, Коля окончил 7 классов.
К концу войны при Чемальской МТС открылись курсы механизаторов широкого профиля: тракторист, комбайнёр, шофёр. Курсы эти организовал директор МТС Афанасьев Василий Кузьмич. Принимать экзамены приезжали специалисты из Буланихи. Многие молодые люди смогли получить в МТС специальность механизатора: Николай Аргоков, Фёдор Каланаков, Пётр Кужлеков, Александр Сафронов, Валентин Тельгеров и Ваня Сафронов, который с 7 лет пас колхозных овец и коз. Николай Аргоков теперь пахал поля на тракторе, хлеб убирал на комбайне. Отслужив в армии во внутренних войсках г. Москвы, много лет работал шофёром в родном колхозе. Позднее – в автоколонне № 7 г. Горно-Алтайска. Имея полувековой стаж работы, Ветеран труда, Николай Григорьевич Аргоков живёт в Горно-Алтайске. 22 апреля ему исполнилось 79 лет.
В годы войны, да и много позднее, трактора водили и женщины. При Майминской МТС тоже были организованы краткосрочные курсы трактористов. В 1942 г. в с. Майма обучилась на тракториста Шура Бадина из с. Анос. Было ей тогда всего 13 с половиной лет. Это председатель колхоза уговорил Шуру ехать в Майму учиться на тракториста. Окончив курсы, Шура Бадина пахала колхозные поля, вывозила из леса древесину. Водила трактор Шура до 1948 г. Сейчас Александра Васильевна живёт в селе Аскат, ей давно за 80 лет. Часто вспоминает она весенние праздники после тяжкой работы. В те далёкие годы снега были большие, поэтому земля долго оставалась талой, тяжелой. А пахать начинали, как только снег сойдёт, немного подсохнет – и на поля. В начале апреля начинали пахать и сеять, к маю посевная заканчивалась. 1 мая всем колхозом праздновали День борозды. Сколько радости, песен, улыбок! Война продолжается, всё также голодно и трудно, но сев закончен вовремя, светит весеннее солнце – и на душе праздник. Посеешь вовремя, соберешь в срок урожай, будет что отправить на фронт.
Всё для фронта, всё для Победы!
Население нашего района вступило в движение по сбору средств в фонд обороны: каждый колхозник обязан сдать 8 кг масла, 70 кг мяса, 500 штук яиц, овощи, выращенные на своем огороде, внести по 500 рублей. Изыскать в то время такую сумму, ой как было не легко! Колхозникам не выдавали зарплату, начисляли трудодень. Очень немногие имели немного денег, но и это безоговорочно сдавали в помощь фронту. В каждом доме вязали тёплые вещи для солдат: свитера, носки, варежки, для снайперов перчатки с двумя отдельными пальцами. Сушили картошку, морковку, свёклу, укроп. С колхозных полей снимали богатые урожаи твёрдой пшеницы, ржи, ячменя и овса, проса и гречихи. В наших колхозах было много скота на мясо, водились табуны лошадей, надаивалось помногу молока. Наши масло-сырзаводы выпускали высококачественные сыры сортов: «Советский» и «Голландский». Но ничем этим не пользовался народ, живущий в тылу. Хоть и голодно очень, никто не роптал. Каждый знал, что мы дома, под крышей своего дома, а солдат и день, и ночь на передовой под открытым небом, и в снег, и в дождь защищает нас и родину свою. Лишь бы поскорей пришла победа. От голода нас спасала природа, благословенный наш Алтай. На еду себе мы собирали разные коренья и травы: в горах резали слизун и ревень, в полях копали клубни кандыка и саранки. Прежде, чем идти на работу, встанешь раным-рано, идёшь в лес, в поле копать кандык или рвать пучки. Из чего можно сварить суп? Начистишь с пригоршню клубней кандыка, столько же саранки, нарежешь корни лопуха, порежешь пучки, добавишь слизун – сваришь суп! Жаль, посолить нечем: соли нет. Во время войны не было в наших магазинах товаров ежедневного потребления: ни соли, спичек, ни мыла, - не говоря уже о чём другом. Зато, если поймаешь суслика, сразу устраиваешь костёр! Чтобы изжарить и съесть пойманного суслика, каждая девчонка и каждый мальчишка умели добывать огонь. Есть такие кремневые камни, из которых высекают искры, и есть растение медуница, у которой цветы сладкие, а прошлогодние листья, как бархат. Эти-то листья мы собирали весной, как снег сойдёт: позже их не станет, рассыпятся. Насобираешь листьев, положишь в карман и носишь на счастливый случай. Вот пристроив такое топливо меж двух камней, высекаешь камнями искру, - и бархат загорается. Вот и поешь.
Но однажды вся деревня целый месяц ела вдоволь и не чего-нибудь, а мяса. Конечно, иногда ели мы мясо и рыбу. Это бывало, когда кто-нибудь из сельчан: Тозыяковых, Табакаевых, Каланаковых, Аргоковых – ходил на охоту или рыбалку. Добычу делили на всё село, хоть по небольшому куску косули или тайменя доставалось всем. А тут сыты были все целый месяц.
В январе 1943 года в село наше прибыло много солдат. Их расквартировали по домам. Прибыли они на охоту, для поставки дичи на фронт. В эту зиму было особенно много дикой косули. То ли это была миграция, то ли снега в лесах было много и есть нечего, то ли ещё в чём причина, но животных можно было увидеть в сарае, где было сено.
Откуда прибыли солдаты, я не знаю. Может быть, из Бийска или из других воинских частей, знаю, что и в других сёлах нашего района: Аюле, Верх-Аюле, Аносе, Верх-Аносе, Каратруке, Бешпельтире, Уожане, - тоже были солдаты-охотники. Руководили охотой два брата Тогустеевы из Узнези – Николай Иванович и Иван Иванович. Оба были юристами, один служил. К этой заготовке мяса для фронта прямое отношение имел Тозыяков Абрам Тимофеевич, родом из Верх-Чепоша. По окончании Новосибирского кооперативно- торгового техникума Абрам Тимофеевич до 1939 года работал в торговле. С 39-го стал уполномоченным представителем Минзага (Министерство заготовок). Во время войны он по всей области вёл заготовки для фронта. У него была бронь, на фронт его не взяли. Вот он, разъезжая по области, и обратил внимание на дичь, которая даже в сёла забегает.
Солдаты приносили добычу в село, взрослые колхозники и мальчишки помогали свежевать туши. Сбой (внутренности) раздавали по домам. Женщины варили на всех: своих домашних, эвакуированных и солдат. Приходили ЗИСы, в кузова которых грузили мясо. Туши устанавливали вертикально, плотно связывая верёвками. Мясо везли на машинах до Бийска, а там по железной дороге на фронт. Из шкур косуль в Узнезинском кожевенном заводе после выделки шили тулупы для партизан.
Ранней весной мы заготавливали прошлогоднюю траву потнишник. Ею мыли полы в школе и дома. Найти какую-то тряпку для мытья полов невозможно: сами носили всё латаное-перелатанное. А вечнозелёную «загад-траву» мы заготавливали в большом количестве, набивали ею подушки, матрасовки, обертывали ноги, так как нет ни чулок, ни носков. Вы скажете: «Как же нет носков? А ведь вязали носки?!» Да, вязали носки. На фронт. Для себя не оставляли. И кожу выделывали для шитья обуви, а сами ходили босиком с весны до поздней осени. На зиму отрезали кусок выделанной шкуры так, чтобы только хватило вокруг ступни обернуть. Из этого лоскута шили так называемый «чарык». Два шва: на пятке и от носка к взъёму, – и «обувь» готова. Ни стельки в ней, ни кошмы, вместо них – загад-трава. Сейчас такую обувь можно увидеть только в Томском краеведческом музее, в других музеях Сибири я не видела этот экспонат.
В войну коров летом доили 3 раза в сутки. К 5 часам утра доярки заканчивали утреннюю дойку. Пасти коров шла одна из доярок и 3-4 подростка. Все, разумеется, разутые. Утренняя роса такая холодная, что ноги ноют. Утро раннее, солнце чуть светит за горой, ещё не греет, птицы поют, от земли пар поднимается… А ты идёшь за стадом, стараешься ступать там, где коровы прошли и росу стряхнули. Выронит корова лепёшку, ты туда ногой ступаешь, чтобы отогреть. Мы с младшей сестрёнкой Веркой идём пасти коров не потому, что целый день будем только за коровами бегать. Коров на пастбище пригоняем рано, к 11 часам они наедаются и укладываются отдыхать. Кто-нибудь один остаётся присматривать за стадом, а мы с Верой отправляемся драть лыко таловое, чтобы дубить кожу. В нашем огороде налажен весь процесс от выделки шкур до дубления кожи.
Рабочие промартели помогли нам вкопать в землю лиственные бочки-чаны, изготовленные в чепошском столярном цехе. В каждый чан можно закладывать по 5-6 шкур, лошадиных или коровьих. Шкуры сначала замачиваются в известковом растворе, как только ворс начинает отходить от кожи, шкуру вытаскивают, раскладывают на деревянный настил, соскребают ворс и всякую ненужную плёнку с другой стороны. Тщательно очищенную с обеих сторон шкуру, мы хорошо промываем в Катуни. 3-я стадия – в двух чанах готова хлебная закваска, кладём в неё шкуры: кожа должна хорошо выкваситься. Готова ли кожа, смотрят по срезу: от кромки срезается тонкая полоска. Если в середине есть белая полоска шириной, хотя бы в 1 миллиметр, т.е. как ниточка, значит, кожа не дошла. Этого нельзя допускать, иначе обувь, сшитая из такой кожи, будет раскисать, как только намокнет. Хорошо выквашенная кожа опять промывается. В последние два чана кожу закладываем для дубления. Из чего готовится дубящие вещества, я уже упоминала. Процесс дубления долгий и трудный: кожу нужно систематически переворачивать, рассеивать по ней приготовленный порошок и снова опускать в новый остуженный раствор. Затем сушить, смазывать дёгтем, мять; снова сушить и снова мять. Готовую кожу укладываешь конвертом, ждёшь приезда специалистов. Нами выделанную кожу оценивали на «отлично». Увозили готовую кожу на обувную фабрику в Бийск. Мы с Верой (сейчас Вера Владимировна Суразакова живёт в Караколе Онгудайского района) рады, что справились с работой, довольна мама, что дочери не подвели.
Несмотря на то, что шла война, думали о будущем, увеличивали лесопосадки. Школьники района каждую весну собирали сосновые шишки, сушили их и вытряхивали семена, которые сдавали в лесхоз. Старшеклассники высаживали сосновую рассаду. Я очень хорошо помню, как весной 1944 года я принимала участие в посадке сосновой рассады. Тот молодой бор поднялся дружно, окреп. Он и сейчас растёт по обе стороны шоссе от Усть-Семы до Эликманара. Правда, редеет с каждым годом всё больше.
Наши учителя и мы
Я уже упоминала, что учиться во время войны было некогда. Но у каждого из нас была большая тяга к учебе. Тетрадей не было, мы находили какие-нибудь книги и писали между строчек и на полях. Чернила делали из свекольного сока, но свёкла содержит много сахара, и страницы слипались, а при загустевании «чернила» тянулись из чернильницы длинной блестящей толстой нитью. Некоторое время писали сажей, пока, наконец-то, не нашли чернила. Густо заваренные чага берёзовая или бадан с молоком тоже служили чернилами. Но самые лучшие чернила мы получили из талового лыка. Хорошо высушенное и мелко истолчённое лыко отвариваешь до темной густоты и получаешь отличные коричневые чернила. Школьный завхоз в каждой печке продолбил отверстие с дымоходом во внутрь печи. Возвращаясь с работы, мы из сосновых пеньков готовили смолистые щепки, клали сушить, когда начинался урок, зажигали сухую смолистую лучину или сразу несколько в печурках и при таком освещении учились до глубокой ночи.
Наши замечательные учителя всюду были с нами. Уловив момент во время обеда или недолгого отдыха у костра к вечеру, они сразу начинали вести уроки русского языка и литературы, истории и географии или математики. А вернувшись вместе снами с полей, продолжали вести уроки в классе. Мы их очень любили. У нас была замечательная учительница Исаева Полина Моисеевна. Учителя-москвичи Вышинская Мария Николаевна и Ольга Николаевна. Очень мы любили Марию Михайловну Шабалину, преподававшую русский язык и литературу. Её муж, Михаил Иванович Шабалин, преподавал историю. Почти весь курс литературы и истории проходил у костра. Их обоих арестовали в 43 году. Помню школьный коридор, наши неровные шеренги и перед нами – враги народа супруги Шабалины, наши любимые учителя. Как? Почему? Мы в те времена уже научились не задавать подобные вопросы. Да и среди нас многие были детьми врагов народа. В документах использовалось сокращение ЧСИР (члены семьи изменников Родины), а в народе бытовало слово «контра», и, если кому-нибудь хотелось побольней обидеть, кидали вслед: «Контранын балдары» (дети контры).
В начале 1943 г. прибыл к нам после госпиталя новый историк, наш замечательный Симон Николаевич Мартынов. И его уроки у костра запоминались без всяких записей. Яркая математичка Вера Борисовна Горбунова учила нас на берегу Катуни, рисуя формулы на песке, а мы её научили ездить верхом. У нас были любимые корреспонденты газеты «Красная звезда», которая в Чепош приходила в единственном экземпляре. Газету зачитывали до дыр, передавая из дома в дом. С учителями мы у костра читали газеты и обсуждали статьи Ильи Эренбурга, произведения Константина Симонова, заучивали стихотворения Михаила Исаковского, восхищались мужеством и энергией танкиста-военкора Александра Полякова, дважды вышедшего из окружения. Не далеко от школы на высоком столбе был прибит громкоговоритель. Рано утром собирались у столба с «тарелкой» услышать сообщения с фронта. Радовались любому, даже самому малому успеху нашей армии. Прослушав, расходились, спеша на работу. Теперь я часто вспоминаю, как каждый раз после сводки с фронтов от громкоговорителя-тарелки растекалась людская река по улицам и переулкам села, с разным настроением в зависимости от сообщений шли взрослые и дети, старики, коренные жители села и эвакуированные. Эвакуированные особенно долго радовались сообщениям об освобождении городов, ведь очень часто это были их родные города.
Эвакуированные в нашем районе
Эликмонарский район, как и другие районы нашей области, принимал эвакуированных людей. В августе 1942 года чемальцы встречали Ленинградский костно-туберкулёзный санаторий: весь медперсонал и 247 детей. В том же 42-м в с. Аскат было доставлено 168 детей и педагогический персонал детского дома из города Белая Церковь Киевской области. Их расселили в двухэтажных домах эколого-этнографической экспедиции, располагавшейся в Аскате до войны. Почти каждой семье, в каждом селе пришлось потесниться, чтобы принять эвакуированных из разных сёл и городов нашей Родины. Прибывшие быстро знакомились с местными жителями и местными условиями жизни. Вместе с колхозниками шли на полевые работы, некоторые пополняли ряды учителей взамен ушедших на фронт. Учитель математики, Людмила Петровна Далецкая, вывезла из блокадного Ленинграда 14-летнего брата Володю. В Чепош Володя прибыл настолько истощённым, что сам вставать на ноги не мог.
Деревенские мальчишки Ваня Мамаков, Вася Балыхин, Петя Тозыяков стали помогать Людмиле Петровне. Утром мальчики выносили Володю на руках, усаживали на завалинке. Чтобы подкормить его с собой из дому приносили молоко, пареную брюкву, тыкву или кукурузу. Однажды мальчишки перестарались: принесли чего-то вкусного и накормили Володю. Хоть Людмила Петровна все время предупреждала брата, что много за один раз есть нельзя, он не удержался, съел много, и ему было очень плохо. Но всё обошлось, через 2 месяца Володя встал на ноги. В нашей семье тоже жили эвакуированные – две еврейки из Ленинграда. Очень старенькая женщина 86 лет и её дочь Бэла. Наша старшая сестра Ульяна, встав пораньше, уходила накопать кандык и другие коренья. Мама, приготовив скромный завтрак, первыми за стол звала постояльцев. Они всячески отказывались, Бэла плакала, никак не могла начать есть, но по настоянию мамы они завтракали. Бэла была так благодарна и всё говорила, что «вот кончится война, и я сумею отблагодарить вас за всё». Летом Бэла ходила с нами за клубникой, малиной и другими ягодами. Её очень восхищали наши природные богатства и удивляли сельские ребятишки: «Какие дети находчивые, умные, дружелюбные! Какое трепетное отношение друг к другу, и как все стараются учиться, не смотря ни на что!» Бэла всё очень боялась за свою маму, сначала, что её старенькая мама умрет от голода в Ленинграде, потом – что она останется здесь, так далеко от своих родных. Но, слава Богу, этого не случилось, они, благополучно дожив у нас до конца войны, уехали. После войны Бэла очень долго писала нам и присылала бандерольки.
Возвращение
Приближался конец войны. Стали возвращаться фронтовики. Кто-то вернулся раньше после ранений из госпиталей. В районе был организован обоз до Бийска для встречи раненых, комиссованных домой солдат. Из всех сёл пароконные брички, а зимой сани, шли за своими ранеными. Из Чепоша за односельчанами ездили Кудиеков Миша, Лёня Попов, старашим был дед Ширяев Кирилл Гаврилович. Вернулись и наши девушки-фронтовички. Ольга Вышинская вернулась после ранения и продолжала работать в школе военруком. В последний год войны прибыла и Валентина Федотова. Посчастливилось и сёстрам Кучиным: после войны Вера жила и работала в Эликмонаре, Валентина – в Узнезе.
Победа!!!
Победа!!! Был яркий, солнечный майский день. Буйно цвели яблони в садах деда Наточина и Афанасьевых. Изумрудные поля пестрели цветами мая. Мы с сестрой и несколько мальчишек работали на берегу Катуни. Вдруг мы услышали громкие крики Федьки Каланакова: «П О Б Е Д А !!!!!» Он нёсся к нам и орал во всё горло: «Победа! Победа-а-а!» За ним бежали Ванька Молодых, Валя Зарубина, Зина Иванова и тоже кричали: « ПО – БЕ – ДА!!!».
Мы побросали свою работу и побежали к ним навстречу. Зина нам сообщила, что всем велено прийти в школу. По улицам бежали люди, обнимали друг друга, целовались и плакали. То были слёзы и радости и горя. Большинство получило за годы войны на своих близких похоронки. Некоторые пришли с фронта раньше, после госпиталя. Многие ждали в неизвестности.
Крыльцо школы превратилось в трибуну. Выступали вернувшиеся солдаты, немного оправившиеся после ранений, сказал своё слово председатель колхоза Кискин. Сейчас выступает начальник Усть-Семинского военного гарнизона Тогустеев Николай Иванович. Он перечислял имена доблестных героев, говорил, что, слушая сводки с фронтов, все ждали с нетерпением победы, но когда случилось это, показалось, что как-то вдруг, неожиданно. За ним выступила Мария Ивановна Чичинова, мать будущего критика-литературоведа Валерия Ивановича Чичинова. Говорят, что она опять будет нашим председателем сельского совета. После тяжёлой болезни, очень худая, но твёрдым голосом Мария Ивановна перечисляла достижения населения района. Она говорила, что Победа делалась сообща: «Солдат на передовой и труженик в тылу шли вместе к победе! Такой народ поработить невозможно!».
После митинга из школы вынесли столы, поставили прямо на улице, вот наша мама их накрывает. Кто что принёс из дому, то и ставили. В казанах варилась каша. Все старались в первую очередь накормить, угостить фронтовиков. Кто-то принёс полевые цветы, ими украсили заборы. Пели, плясали, читали стихи. Поодаль в переулке прямо из ушата накладывали мороженое детям в чашки, принесённые из домов. Это директор чепошского масло-сырзавода распорядился принести ванильное мороженое, ещё мягкое – кто же знал! – вот мальчишки и вертели ушат, сбивая массу в сладкие комки. Сладкого мы давно не ели! Сколько времени прошло, но я помню эти слёзы, эту радость и вкус мороженого…
СУРАЗАКОВА Н.В.
Материал опубликован в газетах: «Алтайдын Чолмоны» в приложении «Родник» №№ 4-6, 28.01, 04.02, 25.02.2010 г. под заголовком «Эликманарский район в годы Отечественной войны; «Звезда Алтая» в №№ 89-95 в апреле 2013 г. под заголовком «Война и мир Чемальского района».
