Предлагаем вниманию читателей стихотворный вариант «Легенды о Золотом озере». Эта легенда – одна  из немногих, что повествует о том, почему алтайское озеро имеет два названия – Золотое и Телецкое. В свое время поэт Борис Укачин не успел осуществить поэтический вариант этой легенды на алтайском языке. Мне пришлось продолжить замысел отца, но изложить легенду в прозаической форме. Чтобы сюжет легенды был логичным, были внесены некоторые существенные детали, новые повороты и персонажи. Если в первоисточнике легенда заканчивается трагедией, то у нас легенда заканчивается  не столь трагично: остается надежда. Думаю, эти мои дополнения нисколько не испортили легенду, а внесли в ее сюжет новые интересные и оптимистические краски. Что позволяет мне надеяться  вписать  в подзаголовок  легенды -  «в изложении Амыра Укачина». Русский поэтический перевод по моей просьбе осуществил давний друг отца, мастер поэтического перевода – поэт Илья Олегович Фоняков. Мы благодарны Илье Олеговичу за большое мастерство владения стихотворной формой, глубокий интерес и любовь к алтайскому фольклорному материалу. Эти знания позволлили мастеру создать поэтический перевод, который читается легко и в то же время объемно. 

В свое время, когда я впервые услышал эту легенду, она взволновала меня, долго не давала покоя, заставила нарисовать иллюстрации и помогла осуществить издание отдельной книгой на алтайском языке, смогла убедить И.О. Фонякова создать поэтический перевод. Может быть, при прочтении этой истории молодым балетмейстерам и композиторам  эта легенда также  не даст покоя, взволнует и, возможно, молодые мастера музыки и хореографии создадут в будущем этнобалет под названием «Легенда о Золотом озере».

В изложении Амыра Укачина

Русский стихотворный пересказ
Ильи Фонякова

На Алтае, среди живописных долин
(Если смотришь оттуда, где птицы парят),
На Алтае, среди белоснежных вершин
(Если смотришь оттуда, где звезды горят)
Золотое, Телецкое озеро есть
(«Алтын-Кёль», «Тёлёс-Кёль», наш народ 
говорит):
Словно узкий клинок, кем-то брошенный здесь,
Ночью – в лунном, днем – в солнечном свете
горит.
Хочешь знать, почему так зовется оно,
Два дано ему имени, а не одно?
Я сегодня поведать об этом готов,
Рассказать по порядку историю ту,
Испросив позволенья алтайских богов
И великой священной горы Алтын-Ту.

Было так: в незапамятные времена
Многочисленные жили здесь племена,
Многочисленны были стада их коров
И отары овец, и коней табуны,
Чистый воздух в долинах был свеж и здоров,
И леса были зверем и птицей полны.
И царил справедливо на здешней земле
Славный, доблестный хан по прозванью Теле.
Был он храбр и могуч, настоящий герой,
Только слишком открыт и доверчив порой.
Да и как смельчаку не вверяться судьбе,
Как не верить упрямо в удачу свою,
Коль в наследство от предков достался тебе
Чудо-меч золотой, безотказный в бою?
Этот меч описать не отыщется слов:
Если стаей несметной враги налетят,
Враз отрубит от тысяч с полсотни голов,
А на взмахе обратном – еще шестьдесят.
Оттого-то и жил бестревожно весь край:
Опасались враги нападать на Алтай.

Было несколько жен, как велось в старину,
У могучего, славного хана Теле,
Но, случилось, он девушку встретил одну,
Равных не было ей на алтайской земле.
На нее лишь посмотришь с одной стороны –
Красота ее блещет светлее луны,
А с другой стороны чуть посмотришь – она,
Словно солнце дневное, светла и ясна,
Темнокоса, стройна, взгляд подобен лучу –
Эту дивную девушку звали Чолчу.

Людной, радостной новая свадьба была,
Собралось на поляне гостей без числа,
Пятьдесят было ханов из дальних земель,
Шестьдесят было ханов из ближних земель.
Было выпито море хмельной араки,
Ароматного мяса дымились куски,
Так собаки наелись, что даже с земли
Трое суток подняться они не могли,
Так насытила всех приглашенных еда –
Жиром уши заплыли у многих тогда.
Хан монгольский Богдо был одним из гостей,
Пил, как все, и обгладывал мясо с костей,
Благодушной, широкой улыбкой сиял,
Разговорами льстивыми всех обаял,
Но душой своей черной, погрязшей во зле,
Он завидовал доблести хана Теле,
Возмечтал он присвоить и меч золотой,
Возмечтал овладеть и женой молодой,
Бормотал про себя, повторял он: «Хочу,
Чтоб моею наложницей стала Чолчу!»

И лишь несколько раз обновилась луна,
И лишь несколько раз свой зеленый покров
Поменяли леса, - клич раздался: «Война!
Вторглись в край наш несметные орды врагов, 
Словно чащи ожившие черной тайги,
Затопили долины и склоны враги!
Их коварный, жестокий привел Богдо-хан!»
И окутал долины кровавый туман,
Плотный, черный туман заклубился в горах,
Снег не вовремя выпал, замерзла вода
В синих реках, и в людях смятенье и страх
Породила нежданная эта беда.
Но не ведает страха отважный Теле:
«Что ж, война как война!» - снаряжает коня.
Нежеланного гостя он встретит в седле,
Золотой, драгоценной уздечкой звеня.
Затянул девяносто и девять подпруг,
Все на месте – подхвостник, нагрудник, 
потник,
Меч на поясе – верный, испытанный друг,
Рядом с ханом отряд – хоть не слишком велик,
Но готовы батыры за землю свою
Постоять, победить иль погибнуть в бою.

Хан Теле попрощался  с любимой женой,
Тронул плетью коня и помчался стрелой,
Стихнуть свист его плети еще не успел –
Он, как молния, за горизонт улетел.
Смело врезался в гущу врагов богатырь,
Он с налета орду их рассек пополам –
Гулким эхом лесная и горная ширь
Отзывалась лихим богатырским делам.
Чудо-меч золотой поражаетврагов:
Размахнется – и с плеч листопадом летят
Пятьдесят (и не менее!) тысяч голов,
А на взмахе обратном – еще шестьдесят.
Хан Богдо на колени, испуганный, пал,
О пощаде молил, псом побитым глядел.
Хан Теле ему руки железом склепал,
И чугунные на ноги путы надел.
Возвратился с богатой добычей домой
Хан Теле – благородный алтайский герой,
В свой шатер, где жена молодая ждала,
К возвращению дочку ему родила.
Стали думать батыры: как с пленником быть,
Как с коварным предателем им поступить?
«Радость нашу ничем омрачать не хочу,
Отпусти его! – мужу сказала Чолчу, -
Он наказан и так, он унижен и так,
А униженный враг – это больше не враг!»

Хан послушал жену и соседа простил,
Снял оковы, на волю его отпустил, 
Хан Богдо победителя благодарил,
«Младший брат я отныне тебе!» - говорил.
Снова несколько раз обновилась луна,
Разлилась благодетельная тишина
На прекрасной и щедрой алтайской земле,
Во владениях славного хана Теле.
День за днем, золотому подобна лучу,
Не старея ничуть, хорошела Чолчу,
Верным другом, помощницей хану была
И наследника-сына ему родила.
Снова съехались гости гулять-пировать,
Хан Богдо не приехал – посольство прислал:
Приглашаю, мол, брат, у меня побывать,
Я ведь братом тебе самым преданным стал!

Хан Теле приглашение принял тотчас,
Караван снарядил и подарки припас,
Провожает Чолчу повелителя в путь,
«Верный меч золотой, - говорит, - не забудь!»
Но беспечно батыр отвечает жене:
«Меч тяжел, обойдусь без него я вполне,
К побратиму собрался я, а не к врагу –
Как его недоверьем обидеть могу?»
Стихнуть свист его плети еще не успел – 
Хан стремительно за горизонт улетел,
Догоняя ушедший вперед караван.
А на сердце Чолчу лег холодный туман,
Меч висит золотой посредине шатра,
А хозяйке шатра не уснуть до утра.

Хан Теле между тем одолел перевал,
Он вступает в края, где еще не бывал:
Горы, желтые степи, на кручах снега,
Незнакомых клокочущих рек берега.
Но его не встречает с подарками друг – 
Злая, черная рать обступает вокруг
И теснит безоружный его караван:
Где же клятвы твои, лицемер Богдо-хан?
Тут бы самое время из ножен извлечь
Золотой, безотказный наследственный меч,
Смело ринуться в битву! Но меч – вдалеке,
Чем врага побеждать, если пусто в руке?
Так погиб прямодушный герой хан Теле,
И скатилась когда голова его с плеч, -
Дома, в ханском шатре на алтайской земле
Вдруг сорвался под кровлей подвешенный меч,
Он сорвался и рухнул, и землю рассек,
Создал бездну, каких не видал человек,
А над бездной Чолчу с милой дочкой стоят,
Поминают батыра, супруга, отца,
И от мира печали своей не таят,
И струятся их слезы, и нет им конца.
Вот и черная пропасть до края полна,
Стала озером горным, прозрачным до дна,
Отражает оно, словно в чистом стекле,
Небо, горы, поросшие лесом густым,
И зовется Телецким – в честь хана Теле,
Или, в честь золотого меча – Золотым.
Говорят, что и ныне при ясной луне
Можно видеть тот меч золотой в глубине.

А Чолчу вместе с дочерью юной своей
На высокую гору потом поднялись,
Вместе бросились вниз - и меж острых камней
Бурной речкой по склону горы понеслись.
К этой речке Чолчу приходил я не раз,
Посидим же над ней и закончим рассказ,
Эту повесть о том, что случилось давно,
О любви и вражде, о добре и о зле
И о том, что, конечно, так быть не должно,
Чтобы зло побеждало на этой земле!

Утверждают, что в пору далекую ту
У подножья горы Золотой – Алтын-Ту –
Возле озера, в скромном аиле своем
Жил бездетный старик со старухой вдвоем.
Вот однажды они костерок развели,
Грели старые кости при жарком огне,
Вдруг сказала старуха: «Послушай, вдали
Детский плач почему-то послышался мне!»
И спустились к воде со старухой старик,
И, склонившись, опешили оба на миг:
Увидали в волнах у прибрежных камней
Колыбельку и малого мальчика в ней.
И взрастили его, воспитали его,
За любимого сына считали его,
Этот мальчик был сыном Теле и Чолчу,
Стали подвиги вскоре ему по плечу.
Отомстил он за гибель отца или нет –
Не скажу вам: в веках затерялся ответ.
Но важней, что досель не прервался, живет
Род Теле, род тёлёсов – прославленный род.

И на этом кончается повесть моя.
Все поведал я вам, ничего не тая.
На Алтае Телецкое озеро есть,
Много тайн в глубине его можно прочесть
С высоты поднебесных алтайских белков,
С высоты пролетевших несчетных веков…